Интервью с заложниками, Искусство

Некоторые из бывших заложников успели немного оправиться от пережитого. И как только они смогли говорить, их взяли в оборот журналисты. Всем хочется знать из первых рук, что происходило в зале ДК на улице Мельникова. Были ли террористы жестокими? Расстреливали своих пленников или старались обойтись без жертв? И чувствовали ли заложники симпатию к ним, поддавшись "стокгольмскому синдрому"?

Изучив с десяток разных интервью, можно сделать вывод: террористы были разными людьми и вели себя по-разному. Кому-то из заложников досталось прикладом по голове, а кого-то выбрали в любимчики и баловали. Некоторые заложники верили в спасение, у других было ощущение обреченности. Кто-то сочувствовал террористам, слушая их рассказы о Чечне, другие ссорились с ними.

Вот выдержка из интервью с Людмилой Федянцевой, одной из бывших заложниц, опубликованного в "Комсомольской правде":

"Мовсар Бараев заявил со сцены: "Если завтра не начнут выводить войска из Чечни, будем вас расстреливать!" Артист! Как-то вылетел на сцену, а в зале шум стоял. Он орет: "Молчать, с Масхадовым разговариваю!" Самолюбование колоссальное. Все рассказывал: "Вам плохо один день, а нам плохо уже 10 лет. Нас убивают, а вашему правительству и вы не нужны, вас не спасают".

Знаете, что такое "стокгольмский синдром", когда заложники начинают симпатизировать террористам?

Конечно. Но там у нас заигрываний с боевиками со стороны зрителей не было. Были среди чеченок девчонки красивые, молодые. Были и постарше меня, тучные, под 50 лет. Я даже удивилась, как это они двадцать один день шли из Чечни с такими фигурами…

Пешком из Чечни?

А это одной из наших соседок чеченка сказала, что их группа якобы двадцать одни сутки пешком шла из Чечни. Передвигались ночами, а днем спали. Я постоянно бегала за лекарством маме. Одна из чеченок, Света, мне заявила: "Чего ты здесь бегаешь?" "Вот мама умрет, - говорю, - перестану…" "Нечего мне на совесть давить! Еще увижу – застрелю!" Она была самая агрессивная".

А вот выдержки из интервью с Егором Легезой, студентом-первокурсником, в "Комсомолке" же:

"Да как кормили? Выходит перед залом боевик, берет веером три шоколадки и кидает в зал, как собакам. Кто поймает – тот ест. Так же кидали сок да газировку – боевики их таскали из разбитого буфета, и кое-что перепадало нам. А потом и того не стало".

"Потом стало понятно, что будут убивать. Боевик один схватил такого полного солидного мужчину, стал его за галстук таскать. Бумажник отнял, деньги разбросал в зал, а галстук отрезал".

Интервью с Лизой Расторгуевой:

"…все женщины ходили с открытыми лицами, они их закрывали только перед камерами. С ними и поговорить можно было… Мы даже примеряли их шапочки с чадрой. Спокойно говорили о том, что действительно готовы умереть, и объясняли почему".

Интервью с Кариной Невструевой:

"…Кстати, не все террористы вели себя одинаково. Честно говоря, мне даже жаль одного из наших мучителей – Идриса. Его всегда можно было окликнуть, и он приходил на помощь. И когда перед штурмом к нам прорвался пожилой мужчина и потребовал отдать его маленького сына, он пытался заступиться за безумца. Кричал Бараеву, что точно знает – мальчик на балконе. Увы, мужчине это не помогло – его вывели из зала. Потом услышала выстрелы…"

Интервью с Марией Лебедевой, студенткой 18 лет, опубликовано в "Московском Комсомольце":

"На балконе сидели шесть террористов – три женщины и трое мужчин. Они точно были обдолбанные! Нет, не пьяные, а под наркотой. Я смогу отличить человека "под кайфом" от нормального. Да и поведение у них было неадекватным – мутноватый взгляд, постоянно "на стреме", будто их все время колбасит. Не похоже, чтобы они пили. Правда, как кололись, я тоже не видела. Да и кто ж это делает публично! Но они периодически выходили в коридор, наверное, там и "вмазывались".


News Central Home \| News Central Resources \| Portal News Resources \| Help \| Login